Текущее время: 28 мар 2024 18:17

Часовой пояс: UTC + 3 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 9 ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Угадай автора...
СообщениеДобавлено: 11 май 2012 22:43 
Не в сети
*АБОРИГЕН-долгожитель*
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 19 апр 2006 17:25
Сообщения: 4463
Откуда: 76
Я этот рассказ прочитал много лет назад, когда только появился на форуме, а вот сейчас, просматривая старые ссылки, перечитал.
Итак: кто автор? 8)
Не гуглить, умники))


В середине лета я повёз английского орнитолога в дельту. Вообще-то с нами должен был лететь ещё Пашка Луков из заповедника (англичанин готовил материал для какого-то научного журнала о популяция каких-то редких куличков), но Луков накануне слёг с температурой, и сомнительную честь оказывать орнитологу помощь на месте досталась мне одному. Всего на несколько дней, пока не пришлют кого-нибудь ещё, но и это мало радовало.

— Говорит, не успеет исследования закончить. У него до субботы всё расписано.

— Ну-у, не знаю, — протянул Егорыч. — Директор сказал, чтобы я его завтра с военным бортом отправил, даже рыбы не пожалел комэску. Гражданские не прилетят, они все машины по точкам разогнали, а две “восьмёрки”, что в посёлке, на регламент встали. Некому летать. Так что или завтра, или ещё через неделю. И то – в лучшем случае. Спроси у него, согласен?

— Week? — Перспектива остаться на неопределённый срок с толстым небритым мужиком, явно не страдающим от избытка дипломатической вежливости, англичанина не обрадовала. — Is not present, tomorrow!

— Вот и ладненько. Давай! — Егорыч развернул Гарольда лицом к тундре: — Тайм! Финиш! — запас английских слов у него иссяк, но осталось ещё немецкое: — Арбайтен! — и легонько подтолкнул его в спину: — Топай, щупай свои яйца!

— Суров ты с ним, Егорыч… Он живые деньги заповеднику платит, а ты свою зарсплату -- и не пинком в зад!..

— Да пошёл он… Вертолёты низко летают… Когда серьёзные люди приезжают, они и ведут себя соответственно. А этот? Прискакал — то ему не так, это ему не так. Тоже мне, наставник иносранный. Вернётся, всё равно нас с ног до головы обгадит. Что, скажешь, не так?

— Так, наверное…
— То-то. А ты политес с ним разводишь. И без него знаем, что у нас как летает. Одни учителя, блин, кругом… Ладно, хрен с ним, с этим англичанином. Пожрать дома что есть?
— Да так, оленина, осетрина… Хорошо живешь, смотрю…

— А то! Кто что охраняет, тот то и ест. И, между прочим, — Егорыч смерил меня взглядом, — ещё и некоторым даёт отожраться…

Вечером (какой-никакой, а в доме был гость) Егорыч завёл генератор, включил все электрические лампочки, вставил в магнитофон кассету со своим любимым Розенбаумом. Приготовив ужин и дождавшись англичанина, мы усадили его во главе кухонного стола. Олег поставил на рваную клеёнку железные миски, расправил рукой свёрнутую в несколько раз газету, перенёс на неё с печки кастрюлю горячей ухи. Поплевав на обожжённые ладони, он оценивающе посмотрел на стол, подмигнул англичанину, и вышел в коридор, долго гремел там чем-то, и через минуту вернулся на кухню.

— Во! — на вытянутых руках он держал две бутылки водки. — Сколько мы не виделись? Месяцев пять уже? Или шесть? Отметить приезд надо, как считаешь? Гарольд! Ты, ты! Пить будешь? Дринк! Рашен водка! Как вы там говорите? Уодка дринк ес?

Пока я разливал уху, Егорыч щедро набулькал каждому по половине стакана.

— Ну, полетели! За встречу, за дружбу, за охрану природы, за всё подряд! До дна!

Глядя, как аппетитно мы закусываем, Гарольд, залпом проглотивший едва ли не половину налитой водки, отдышавшись, осторожно, с брезгливым выражением лица набрал в ложку наваристой ухи, отковырнул кусочек осетрины. После второго стакана дело пошло веселее.

— Как ушица? — ехидно поинтересовался Олег, показывая пальцем в пустую тарелку гостя.

Прожевав рыбу, англичанин откашлялся и сказал что-то в том роде, что рыбный суп довольно вкусный, хотя он точно знает, что эта пища не очень полезна — избыток холестерина приводит к атеросклерозу.

— Да уж! — хохотнул Олег. — Это тебе не овсянку по тарелке размазывать. Суп… По-нашему это уха называется…

Минут через сорок изрядно захмелевший англичанин, потихоньку засыпающий под наши разговоры, поймал вдруг взглядом огромные оленьи рога, прибитые через оставшиеся кости черепа к стене над вешалкой. На рогах живописными гроздьями болтались шарфы, зимние шапки, рукавицы.

— Karibu? Probably, it was the very large animal? Here for such hunt?*

— Валер, чего он хочет? Рога ему, что ли, подарить?

— Нет, он про охоту спрашивает. На оленей.

— Ты чё? — Олег выразительно постучал костяшками пальцев себе по лбу. — Дурак, что ли? Ты же в заповеднике, — руки его описали окружность. — Охрана природы и всё такое. Не понимаешь, что ли?

— Yes. — покачал головой англичанин. — I understand. And how it is necessary to make it? There are any licenses, yes?*

— Ну, это в посёлке надо было решать. Через директора, через охотинспекцию… — Олег замолчал, что-то соображая.

— Слушай, — развернулся он ко мне. — А чего это его на охоту потянуло? Да погоди, ты ему это не переводи! Будет потом в своем журнальчике про нас как про браконьеров расписывать. Или нет?

— А я откуда знаю? Говорит, никогда на оленя не охотился.

— Во, блин, защитничек природы! Вертолёты низко летают… Слушай, Валер, переведи ему, что я лицензию прямо здесь могу выписать. Деньги у него с собой есть?

— Какую лицензию? Какие деньги? Офонарел?

— Ты переводи, переводи!..— заёрзал на стуле Егорыч.

Похоже, жизнь в егерях была слишком уж спокойной для Олега. Нерастраченная энергия требовала выхода. А тут такой случай! Похоже, намечалось что-то весёленькое…

Егорыч оставил нас с Гарольдом на кухне, закрыв за собой дверь в комнатушку. Вышел он оттуда с загадочным видом. Через плечо у него висел планшет, в руке была зажата пачка небольших бумажек. Он прошёл мимо стола к оленьим рогам, снял с них мятую форменную фуражку, нахлобучил её на голову и вернулся за стол. Сел, положил планшет на колени и выжидательно посмотрел на англичанина:
— Ну?
Я чуть не упал с табуретки — на планшете, придавленные ладонью, лежали желтоватые квиточки подписных квитанций на газеты и журналы. Егорыч, не отрывая глаз от англичанина, ткнул меня локтем в бок:

— Ты чего ржёшь? Переводи давай!

Англичанин заерзал на стуле:

— It can be issued? Here? Under the law?*

— Можно, — подтвердил Егорыч. — Только дорого. Триста долларов.


— Three hundred? — Гарольд вопросительно посмотрел на меня: может, он опять что-то не так понял? — Why such high price?*

Ответить я не мог — душил смех. Я махнул рукой в сторону Олега — разбирайтесь, мол, сами. Торг был конкретным и коротким. Когда за два захода на полях газеты появилась четверка с двумя нулями, Гарольд запоздало сообразило, что соглашаться надо было сразу. Егорыч вписал цифры в бланк — уж чего-чего, а пустых квадратиков там хватало, подождал, когда Гарольд протянул ему купюры, повернул бланк к англичанину — расписывайся. Потом аккуратно сложил деньги, потянулся было к карману, но, сообразив что-то, подошёл к длинному сейфу с оружием, отпер его, оглянулся на Гарольда:

— Смотри! Всё по закону, браконьер иностранный! — положил на полку с патронами бумажки и валюту и захлопнул металлическую дверь.

Я уже не знал, что думать. Ситуация явно переросла простой розыгрыш. Если это шутка — надо её как-то красиво завершать. А если Егорыч собирается устраивать охоту… Не знаю, не знаю… Я даже не представлял, что может произойти дальше. Везти англичанина за границы заповедника? Далековато будет… А олени? Может, с вертолёта Олег видел поблизости какое-нибудь стадо? Да нет, чего бы это им здесь шарахаться — они все к побережью, к морю перекочевали… Ладно, к чёрту этих охотников, пусть сами разбираются… А я пока воздухом подышу…

Прикрыв за собой дверь, я присел на крыльце. Красота-то какая! Ночное солнце скользило над самым горизонтом, отсвечивая яркими бликами в тундровых озерках и лужицах. Небо было чистое, без единого облачка. Дни стояли небывало тёплые, температура к обеду поднималась почти до двадцати градусов, лишь немного опускаясь к вечеру. Как шутили остряки по поводу такой погоды, ещё неделя — и с зарплаты можно будет полярные надбавки снимать… Хорошо, наверное, Егорычу здесь живётся, когда гостей нет. Тишина, покой, свежий воздух…

За спиной скрипнули половицы.

— Ты чего убежал? — Олег прикурил от моей сигареты, пыхнул дымом на подлетевших комаров. — Я ж ему ничего толком объяснить не могу.

— А чего ему объяснять? Как ты из него дурака делаешь?

— Я? Из него? Да он родился таким! Тоже мне, защитничек природы… А как в управе распинался!.. Тьфу!..

— Ну, ты тоже хорош. Ладно бы так поржали. А то ещё и деньги с него слупил…

— Чужих денег жалко? Есть лишние — пусть платит. Я хоть движок нормальный на моторку куплю. Заповедник ведь пока раскачается…

— А олени? У тебя что, дедушкой Дерсу Узала был?

— Олени — дело десятое… Пойдём, скажешь, чтобы друг этот спать укладывался…

Гарольд, облокотившись на стол и пьяно покачивая головой, слушал Розенбаума.

— We tomorrow shall go to hunt for deers* — полувопросительно-полуутвердительно проговорил он, неуверенно поднимаясь с табуретки.

— Certainly,— завериляего. — And now it is necessary to sleep.**
— Let's sleep,* — Гарольд сделал круг по кухне и поплёлся к кровати.

— Да-а, слабоваты европейцы насчёт водки, — ухмыльнулся Олег, глядя вслед споткнувшемуся в дверях англичанину. — Меньше чем две бутылки на троих — а он в дрова. Ха! Ладно, поехали ему оленя искать…

…Вырулив на моторке из протоки в основное русло, Олег повернул вверх по течению. Пологие низкие берега медленно сменялись невысокими сопками, бархатисто-зелёными от густой травы и мха. Ещё через час заунывного пения мотора сопки потихоньку начали вытягиваться вверх, обрываясь к реке скалистыми башнями, колоннами, средневековыми замками. На плавных поворотах русла правый берег казался рисунком из учебника по географии — на километры тянулись каменные полосы, волны, складки, разломы обнажённых горных пород. Рассматривать эти слои, из которых, как пирог, за миллионы лет выросли огромные горные хребты, можно было бесконечно…

К берегу мы пристали чуть выше старого якутского стойбища, у летней стоянки оленеводов, оставив заповедник далеко позади. Я к этому времени был уже изрядно замерзший, трезвый и злой — какого чёрта, что ещё за ночные прогулки!..

Егорыч, спрыгнув в воду, выдернул нос лодки на песок, бегом поднялся по откосу, заскочил в один тордох, в другой. Через минуту он вышел оттуда с сонным, застёгивающим на ходу безрукавку бригадиром. Не давая ему ничего сообразить, Егорыч что-то объяснял, убеждал, размахивал руками. До меня долетали обрывки фраз:

— Позарез… Любой… Да сейчас, сейчас… Да самый дохлый, какого не жалко! Да разве ж я… И бензин есть. А к зиме “бурановский” вариатор достану. Ну я ж тебе говорю — любой…

Не устояв перед натиском и посулами Егорыча, бригадир сдался. Через десять минут в лодку с обречённым видом лёг повязанный по ногам тощий однорогий олень.

— Ну, Афанасий, с меня причитается! Заезжай в гости! Спокойной ночи! И доброе утро! — перекрывая треск “Вихря”, прокричал Егорыч, круто разворачивая лодку вниз по течению. Бригадир, зябко поёживаясь, постоял немного на берегу, покачал головой каким-то своим мыслям, пожал плечами и побрёл обратно к тордоху…

Ещё через три часа жертвенное животное было выпущено на небольшой остров неподалеку от кордона. Ошалевший от путешествия олень долго тряс своим рогом, неуверенно переступая ногами по траве.

— Укачало, что ли? Не сбежит? — по-хозяйски оглядел островок Олег. — Может, привязать?

— Ага. Ещё и тир построить… Куда он с подводной лодки денется… Пусть пасётся. Поехали!..

Лодку на берег у домика мы вытаскивали, поёживаясь от холода — за ночь с севера натянуло ветром сырой туман, солнце едва просвечивалось сквозь его белёсую пелену.

Сна не было ни в одном глазу. Да и что там спать оставалось — час-полтора… В шесть утра, отставив кружку с крепким чаем, Олег пошёл расталкивать англичанина. Пока Гарольд продирал глаза, справлялся с похмельной дрожью, умывался и пытался впихнуть в себя холодную жирную осетрину, Олег достал из сейфа десятизарядный эскаэс, пощёлкал затвором, протёр карабин ветошью, отсыпал из картонной коробки патроны.

— Готов? Скажи ему, пусть теплее одевается. Дельта большая, оленей долго искать будем…

Похоже, Егорыч решил отрабатывать шальные деньги по полной программе: англичанину, судя по всему, ради удовлетворения своего охотничьего инстинкта предстояло ещё и помучиться. С другой стороны, почему бы и нет — деньги уплачены, должна быть и музыка…

От кордона мы повернули в бесчисленные протоки дельты. Олег явно отрывался на англичанине за всю нашу бессонную ночь. Он гнал лодку, закладывая крутые виражи влево и вправо, взлетал на волны так, что лодку, и нас вместе с ней, полностью накрывали ледяные брызги. По зеленеющему лицу Гарольда периодически пробегала мученическая гримаса. Надо думать — холодная осетрина и качка на похмелье тяжело ложатся…

<!--[if !supportLists]-->— <!--[endif]-->Ну, как думаешь, хватит? — наклонился ко мне Олег. — Заводим на цель?

<!--[if !supportLists]-->— <!--[endif]-->Хватит! — махнул я рукой. — Скоро сами блевать начнём!

Трижды лодка проскакивала мимо островка с оленем. Предполагалось, что охотник сам должен увидеть свою добычу, но скрючившийся под стеклянным козырьком Гарольд, казалось, напрочь забыл, для чего его понесло в дельту.

Помянув крепким словом родственничков англичанина, Егорыч заглушил мотор, достал из планшета карту, с сосредоточенным видом развернул её на коленях, поводил по бумаге пальцем, огляделся вокруг. Гарольд тупо смотрел на устроенный для него спектакль.

— Что загрустил? — кивнул Олег англичанину. — На вот бинокль, гляди, может, кого и увидишь, — и лодка пошла ещё на один круг.

Через пару минут Гарольд вскочил на ноги — карибу!

— Где? Ну ты даешь! — очень натурально изумился Егорыч. — Настоящий охотник! Ща мы тебя прямо к нему доставим.

На берегу Олег протянул англичанину карабин, передёрнул затвор:

— Вперёд, тореадор! Стрелять-то хоть умеешь?


Англичанин заверил, что стрелять он умеет, и, перехватив эскаэс, чуть ли не ползком, пригнувшись до самой земли, двинулся вперёд.

— Ну, слава богу, избавились! — выдохнул Олег.

Он достал из сумки термос, ножом вскрыл банку сгущёнки:

— Давай хоть чайком согреемся, что ли. Продрог я с этим охотником, как собака.

— Его бы тоже напоить…Зелёный весь…

— Побегает — согреется. Человек, понимаешь, первобытные инстинкты в себе разбудил, хищником себя почувствовал, а ты — чай, чай… Мы ему крови сейчас тёпленькой в стакан нацедим, этому защитничку природы. И пусть только не выпьет!

Привстав на скамейке, Егорыч в бинокль поискал оленя, потом — охотника, злорадно пробурчав что-то под нос. Только он опустился вниз, только начал переливать сгущенку в чай, как над протоками грохнул резкий выстрел. От неожиданности мы оба подскочили, расплескав из кружек кипяток.

…Сторонясь крадущегося к нему охотника, олень, насторожившись, сколько мог, отступал и отступал вдоль берега. Прижатый к самой воде и напуганный выстрелом, олень в панике метнулся вперёд, вглубь острова, не обращая внимания на поднявшегося из травы прямо перед ним англичанина. А англичанин со сдавленным воплем бросился прочь от животного, споткнулся, упал, перевернулся через спину, вскочил на ноги и не целясь, почти в упор, ещё дважды выпалил в скачущий прямо перед ним олений хвост. “Карибу”, добежав в горячке до противоположного берега, закачался и рухнул в воду. Англичанин орал через весь остров:

— Valeri! Take my chamber! I want to have a photo of my hunt!*

— Надо же! — изумился Олег. — Попал! И сам живой… Как по-английски “охотник” будет?

— Хантер.
Подтянув лодку повыше на песок, чтобы ненароком не унесло течением, мы подошли к подпрыгивающему в возбуждении англичанину.

— О кей! Молодец! Настоящий хантер! А ещё защитник природы! — одной рукой Олег похлопывал довольного англичанина по плечу, а другой настойчиво пытался выдернуть у него карабин. Но Гарольд тянул ремень на себя, умоляюще глядя на Егорыча:

— Photo! Karibu! On memory!*

— Чего он хочет? — посмотрел на меня Олег.

— Да сфотографировать его с добычей. На память…

— А-а… Да пусть фотографируется. Только я на предохранитель поставлю…

Когда оленя вытащили на берег, Гарольд слегка умерил свой восторг. Бежал он, как ему показалось, едва ли не от лося, но вблизи животное имело, как заметил Егорыч, “бледный вид и форму чемодана” — мокрая слипшаяся шерсть, ребристые бока, тоненькие ножки. И один кривоватый рог… Снимок обещал быть великолепным: гордый британец в полной экипировке — от высоких сапог до бейсболки, с карабином наперевес, и невзрачненький, чуть больше барана, олень…

— And what, — осторожно поинтересовался Гарольд уже в лодке, когда мы возвращались на кордон, — at you in reserve all deers such … Small?.. I believed, they such … Large … With the large horns … Four hundred dollars … Two hundred seventy pounds* …

— Что? Опять не так? Чем опять недоволен? — Егорыч, не дослушав меня, в упор уставился на англичанина, догадавшись, видимо, о чем может идти речь. — А мы при чем? Сам увидел, сам грохнул. Мы-то при чем?..

— Yes, certainly … — лицо Гарольда выражало глубокую скорбь по растранжиренным спьяну деньгам. Наверное, ещё и не личным — аванс от журнала… — But four hundred dollars … Three shots … We shall prepare from him dinner?*

— Будем, будем, — заверил Егорыч. — Можешь и с собой мяска взять. Вкусное ведь, бери! Что, не хочет?

— Говорит, на таможне через санитарный контроль не пропустят.

— Тоже верно. Тогда не бери, — фальшиво вздохнул Олег. — Тогда я вертолётчиков свежатинкой побалую. За четыреста баксов… Сла-а-адкое, наверное, будет. Да, Гарольд?

Гарольд на всякий случай согласно покачал головой.

— А рога забирай, — продолжал рассуждать Егорыч. — Бери! На память! Четыреста баксов всё-таки… — он подцепил носком сапога голову убиенного животного и пододвинул к стрелку.

Англичанин сокрушённо покачал головой:

— In the house of a horn very beautiful … And these …*

И тут глаза Гарольда расширились. Проследив направление его взгляда, я повернулся к берегу. Егорыч, глянув туда же, закрыл лицо ладонью и потихоньку, подрагивая от вырывающегося смеха, сполз по сиденью на самое дно лодки:

— У-у-у, ё-моё!..

…На берегу реки по распадку к воде спускалось небольшое, голов в десять, стадо диких оленей. Стрекот двигателя заставил “дикарей” замереть в настороженном ожидании — продолжить спуск или броситься наверх. Даже издали были видны их раскидистые замшелые рога, крепкие тела, благородная осанка. Настоящие красавцы!

Англичанин волком глянул на нас, на оленей, отодвинулся вдоль борта подальше от несчастной жертвы своей охотничьей страсти. Похоже, он только сейчас начал подозревать, что его провели, но в чём и как — до него не доходило. Ни к кому не обращаясь, с гордым и независимым видом он сухо поинтересовался:

— And how many there is such hunt?*
Егорыч, как мог, душил в себе хохот:

— Да столько же, столько! Только на хрена мне два движка!..
1992 год

_________________
Хотите выиграть новый автомобиль? ▒▒▒▒▒▒▒ Поскребите здесь монеткой...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Угадай автора...
СообщениеДобавлено: 11 май 2012 22:51 
Не в сети
*АБОРИГЕН-долгожитель*
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 19 апр 2006 07:07
Сообщения: 2916
Откуда: Самара
я и без гугля знаю 8)
молчать?

_________________
Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Угадай автора...
СообщениеДобавлено: 11 май 2012 22:53 
Не в сети
*АБОРИГЕН-долгожитель*
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 19 апр 2006 17:25
Сообщения: 4463
Откуда: 76
Знаю, Лариса, что знаете.
Вам-молчать))

_________________
Хотите выиграть новый автомобиль? ▒▒▒▒▒▒▒ Поскребите здесь монеткой...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Угадай автора...
СообщениеДобавлено: 12 май 2012 00:13 
Не в сети
*АБОРИГЕН-долгожитель*
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 04 окт 2007 20:09
Сообщения: 3043
Откуда: Казань
есть мысля, что это Валера написал ;)

_________________
Поживем - увидим, доживем - узнаем, выживем - учтем.
Изображение

Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Угадай автора...
СообщениеДобавлено: 13 май 2012 08:39 
Не в сети
*АБОРИГЕН-долгожитель*
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 01 май 2010 14:45
Сообщения: 4584
Откуда: Советская Гавань
Откуда: Дальний Восток
Как глубокомыслено! Илья, ты бы ещё сказал - "есть мысля, что это мужик написал"! Понятно, что Валера, там его и по-русски и по-нерусски так зовут. Значит, верно - написал мужик Валера. Имя, вроде, наше, но что-то наводит на мысль, что всё равно нерусский. Слов иностранных навставлено - понятное дело, издевается! С другой стороны, инглиза несчастного в таком невыгодном свете представил - опять же, язва! Словом, я думаю - хохол написал, не иначе. :roll:

_________________
Алексей


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Угадай автора...
СообщениеДобавлено: 13 май 2012 09:06 
В сети
*АБОРИГЕН-долгожитель*
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 06 ноя 2006 10:01
Сообщения: 5387
Откуда: Москва
Я не удержался и погуглил..., теперь молчу, молчу.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Угадай автора...
СообщениеДобавлено: 13 май 2012 09:09 
Не в сети
*АБОРИГЕН-долгожитель*
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 04 янв 2007 16:27
Сообщения: 3852
Откуда: СССР
Откуда: Брянский лес))
Раз хохол- то фамилия на "ко" заканчивается :lol: :wink:
А зовут Валерой....
Подбираем, сопоставляем, получаем- Валера Войтко 8)
Где-то я про него слышал.. :wink:

_________________
Изображение
Жизнь моя не стоит цента, от того она дороже!
На Аллаха надейся,но верблюда привязывай!
Я поменял свой день на ночь, по очень хреновому курсу! (с)
Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Угадай автора...
СообщениеДобавлено: 14 май 2012 11:39 
Не в сети
Администратор форума
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 11 май 2006 10:18
Сообщения: 2354
Откуда: Троицк (Мос.обл)
Откуда: т
Вот вам ещё и продолжение! 8)

Охота на дикую птицу

Валерий Войтко



…А потом мы решили просто отдохнуть...

— Не, Фёдорович, ну сколько можно! Считай, всё лето вкалывали, как папа Карло! Можно же и расслабиться! Вертолёт же только к вечеру прилетит…
Степан Фёдорович задумчиво посмотрел на Олега, на нас с Пашкой, на немцев, укладывающих свои рюкзаки, на переводчика, безуспешно воюющего с палаткой.
— Слушай, Фёдорович, сколько поводов, — продолжал убеждать его Олег. — Луков кандидатскую защитил — раз. Последнюю группу отправляем — два. Я мотор лодочный взял — обмыть надо, а то работать не будет. Это три. Потом, начальство в кои-то веки на кордон выбралось — четыре… Да и вообще, Фёдорыч, посмотри, какая погода! Так и шепчет: “Займи, но выпей!”.
— Больше она тебе ничего не шепчет? Например, что дрова к зиме готовить надо? Что на базе из печки кирпичи сыпятся? Что на Таба-Бастахе все столбы с заповедниковскими щитами повалились? Не шепчет?
— Так это, Степан Фёдорович, это всё в рабочем порядке решается! — Олег обернулся к нам и заморгал глазами: чего молчите, давайте, поддерживайте, поддерживайте!
— Фёдорович, кандидатскую-то действительно сбрызнуть надо, — солидно откашлявшись, сказал Луков. — Сам понимаешь, раз в жизни такое бывает!
— А в посёлке ты что отмечал? Сразу докторскую?
— Ну, так это ж в посёлке! Там официальная часть была. Здесь — другое дело. Диссертация-то здесь готовилась, в этой вот тундре.
— А, черти! — хмыкнул Степан Фёдорович. — Монашку уболтаете, когда захотите! А чем “сбрызгивать” собрались?
— У меня пара пузырей в лодке осталось. НЗ. — взбодрился Егорыч.
— И я пару на всякий случай прихватил, — добавил Паша.
— У меня спиртик был. — Перехватив взгляд Фёдоровича, я поспешил пояснить: — Да чуть-чуть совсем! А чего ты так смотришь? Я всегда с собой вожу! На растирания там всякие, если промокнем, или объективы прочищать…
— Да уж, чистишь ты объективы! Ты объективы протираешь, а Егорыч с похмелья потом мучается и перегаром дышит!
— Вдыхаю, Степан Фёдорович, вдыхаю! А воздух здесь чистый, вот сразу и даёт по голове… А наутро стакан воды выпью — и снова шибает, — хохотнул Олег. — Ну что ж ему теперь, снимать запретить?
— Ладно! — отмахнулся Фёдорович. — Спелись — любо-дорого вас послушать! Или спились? Ладно. В принципе, я не против. Да и немцев проводить надо. Чтоб запомнили. Хорошие ребята оказались. И полезные. Может, ещё приедут… А приедут — денег привезут… Для пользы дела… Ну, давайте, собирайтесь, и чтоб всё чинно-красиво было. А я тогда с кордоном свяжусь, пусть они на эскадрилью выйдут…
— Зачем?
— А нам что, трех часов на всё мероприятие хватит? Думаю, не хватит. Отобью борт, пусть утром прилетают… Паш, а ты пока немцам объясни, что у нас прощальный банкет будет…
Выслушав переводчика, немцы довольно загудели. И тут же начали распаковывать собранные уже рюкзаки и потрошить пакеты с остатками провианта.

Для прощального банкета мы выбрали уютное местечко на противоположном берегу реки, у большого неглубокого озера, оставшегося после паводка. Здесь у Олега стоял мангальчик для шашлыков, лежали сложенные в стопку деревянные щиты — столы и лавки. Мы с Фёдоровичем выгрузили из лодки наши пожитки, Олег достал из форпика мешок с рыбой. Пашка помог перетащить всё к мангалу и, вернувшись в лодку, порулил за немцами.
Степан Фёдорович пошевелил сапогом кучу золы в костре.
— Я смотрю, ты здесь частенько отдыхаешь?
— Фёдорович, клянусь, только по великим праздникам! — разделывая осетра, снизу вверх посмотрел на него Олег.
— Ага, вот так один на лодке с кордона тащишься, сам на сам мясо жаришь, природой в одиночестве любуешься… Так ты у нас романтик, оказывается?
— Не, ну прилетают иногда ребята…
— Любое посещение заповедника, — монотонно начал Степан Фёдорович, — начинается с извещения об этом руководства…
— Ха! — довольно отряхнул руки Олег. — А мы уже не в заповеднике! Давненько, товарищ заместитель директора, ты, видать здесь не был! Насколько я помню, граница заповедника проходит во-о-он там, по фарватеру реки. А здесь уже, извините, только охранная зона.
— Ну, тогда разжигай! — сокрушенно вздохнул Фёдорович. И повернулся ко мне: — Видал, с какими кадрами работать приходится? Цирк! И хрен подкопаешься! Умные все — сил нет!
Пока мы разводили огонь, расставляли стол и лавки и раскладывали закуску, вернулся Паша с гостями. Немцы, несмотря на свои учёные степени и должности, оказались ребятами вполне компанейскими и весьма искушёнными в организации экспедиционных банкетов. Они тут же выложили на доски свои припасы, пакетики и тарелочки, отправили переводчика к ручейку, сочащемуся с сопки, за водой и, аккуратно протерев бумажными салфетками походные стаканчики, расселись, поджав под себя ноги, на доски и брёвна вокруг стола, выжидательно, с плохо скрываемым нетерпением поглядывая то на нас, то на батарею бутылок, то на шипящий над углями шашлык из осетрины. Переводчик, не выдержав, потянулся было за хлебом, но, наткнувшись на взгляд Егорыча: “Самый голодный, да?!”, отдернул руку. Наконец осетрина пропеклась…

Первый тост поднял Степан Фёдорович. Тост был длинный сам по себе, и ещё более длинный из-за перевода с русского на немецкий. Фёдорович, войдя во вкус, подвёл итоги научного сезона, сделал реверанс в сторону гостей, пространно обрисовал перспективы на будущий год, когда на кордоне достоят научную базу — со стационарными лабораториями и спальными комнатами, намекнул, что с удовольствием встретит немцев снова, причём встретит не только как коллег-учёных, но уже и как личных друзей и, бодро крякнув, выпил свою стопку.
В ответном слове немцы поблагодарили за тёплый приём, за помощь в проведении их исследований и заверили, что непременно вернутся ещё. Если соберут деньги на экспедицию…
После третьего тоста — за дружбу и научное сотрудничество (Fоr die Freundschaft und die wissenschaftliche Zusammenarbeit!) — общение у костра пошло практически без переводчика. Луков, переходя с русского на английский и латинский, оживлённо беседовал о чём-то со своими коллегами-орнитологами, Фёдорович, будучи человеком настойчивым и целеустремлённым, продолжал обхаживать главного немца на предмет следующих посещений.

Один из гостей, сокрушённо разводя руками, пожаловался нам с Олегом, что в самый нужный момент у него вышел из строя фотоаппарат и он, наверное, останется без снимков из этого уникального заповедника. Когда я попросил его показать камеру, он с готовностью вытащил аппарат из рюкзака.
— Да смотрели мы её уже, — авторитетно заявил переводчик. — Новый совсем аппарат, и не работает. Брак, наверное… Вернётся домой, сдаст в магазин, поменяет…
— А ты у нас, наверное, крупный специалист по ремонту фотоаппаратов, — подначил его Олег. Такие подначки и уколы продолжались у них все то время, что мы были здесь — как-то сразу они не понравились друг другу. Переводчик считал Егорыча хамом и солдафоном, Егорыч, в свою очередь, видел в переводчике типичного заносчивого пижона со столичными замашками, абсолютно не приспособленного к нормальной, как он выражался, жизни, и считал своим долгом переводчика этой жизни учить. — Давай сюда свой аппарат!
Покрутив камеру, я подмигнул Егорычу. Олег, вытащив из ножен нож, вытер его о штаны, протянул мне и мы оба склонились над фотоаппаратом, откручивая с него все, что можно было открутить в полевых условиях громадным охотничьим ножом. Немец ошарашено смотрел на эти ужасные (и, между прочим, совершенно ненужные) манипуляции. Масла в огонь подлил переводчик:
— Всё! Сделали! Теперь и обратно не примут!
Между тем причина неисправности была пустяковая — в батарейном отсеке внутрь, на контакты, попали мох и травинки. Мы общими усилиями выдернули из досок длинный гвоздь, вычистили и поскребли контакты, повозились для вида ещё минут пять, и торжественно вручил камеру немцу — снимай! Немец, в восторге зарядив плёнку, радостно начал щёлкать затвором налево и направо. Уязвлённый переводчик скривился в улыбке:
— Всего-то? Я думал, внутри что-то полетело!
— Если машина не едет, что надо в первую очередь проверить? — ткнул ему пальцем в грудь Олег.
— Что? Ну, свечи там, зажигание…
— Эх, тундра! Бензин в баке! Когда шибко умный, это тоже плохо!
Переводчик только скривился…
За реанимацию фотоаппарата был поднят еще один тост. Потом тостов уже не было — гости и хозяева чокались, вылавливали пальцами в мисках куски осетрины поподжаристее и, закусив, продолжали общение по интересами.
Выпив ещё по «пять капель», заскучавший было Олег, воровато оглянувшись на Фёдоровича, предложил немцу с фотоаппаратом и переводчику вместо пустой болтовни чисто мужское развлечение. На вопрос переводчика, что он подразумевает под словом «мужское» Егорыч подтянул себе на колени карабин: «Во! Постреляем?»
— А можно? — загорелся переводчик.
— Почему нет? Из карабина стрелял?
— Не-а! Только из ружья. Я года два стендовой стрельбой занимался. В институте.
— О-о! Так ты снайпер?! Вот и посоревнуемся!

Метрах в тридцати от костра мы быстренько выстроили на бревне пустые консервные банки. И началась пальба. С гордостью надо сказать, что иностранцев мы обошли — после наших выстрелов банки одна за другой слетали с бревна, а пули, выпущенные гостями, чаще взрывали песок или перед бревном, или далеко позади него. Дольше всех продержался немец с фотоаппаратом — он, к нашему удивлению, оставил позади не только своих, но и Фёдоровича, и Пашку, и даже Олега, чему тот несказанно изумился. Немцу досталось почётное третье место, треть стакана водки и одобрительное похлопывание Егорыча по плечу: “Ты у нас теперь будешь Клаус-Твёрдый Глаз!”. Мы с переводчиком тянули спички — кому в финале стрелять первым, кому вторым. Первым стрелял я. Из пяти банок слетели все пять. Правда, последнюю банку после долгих споров решили не засчитывать — тщательный осмотр бревна и жестянки показал, что пуля ударила ниже банки, а банку сбила уже щепка из бревна. Во избежание ошибок для переводчика выскребли чистые, без пулевых отметин, банки, три из которых он и поразил. Под дружные аплодисменты переводчику налили две трети стакана, мне, соответственно — по самые края. Но выпить сразу не удалось — откуда-то из-за сопки, скользнув над тундрой, в озеро плюхнулась утка, следом за ней — ещё две.
— О! — обрадовался Олег. — Живая закуска! Бахнем?
— Я тебе бахну! — Фёдорович поднёс к его носу кулак. — При немцах?
— Так это, — нашёлся Олег. — Мы же уже не в заповеднике! А потом, мне на котловое довольствие положено! Подножный корм! Тем более патроны мои! Что они, не люди? Пусть дичь попробуют. Настоящую!
Фёдорович, прищурившись, пристально посмотрел на Олега:
— Слушай, а ты того англичанина тоже настоящей дичью кормил?
— Какого?
— Июньского, который за куличками на базу прилетал!
— Да он тушёнку свою жрал! Еле-еле уху заставили попробовать. Вон, Валерка скажет!
— Он-то скажет! А чего этот Гарольд про лицензии у меня перед отъездом всё выспрашивал?
— Да я откуда знаю? Ну, Фёдорович, ты вспомнил! Хотел он что-то, а что — я и не понял. Вешалка ему наша понравилась, что ли, из рогов. Мы ж почти на пальцах с ним объяснялись, да, Валер! И вообще, Фёдорыч, это такая зануда была, что и вспоминать не хочется, — вывернулся Олег. — А потом, ты сам сколько раз говорил, что гостям внимание надо… Вот я и старался… Ну так что, одну уточку бахнем? Это же интереснее, чем по банкам палить! Давайте! Пьём и стреляем!
Переводчик и фотограф поддержали Олега. Не против был и Луков. Главный немец вопросительно посмотрел на Фёдоровича. Фёдорович пожал плечами и махнул рукой — “А, ладно! Финалисты — по разу каждый! Все равно не попадёте, глаза уже косые!”

Непуганые утки не обращали на людей никакого внимания. Выстроившись, как в тире, в цепочку, они спокойно дефилировали по озеру, изредка ныряя под воду. После выстрела переводчика они встрепенулись, но не улетели.
— Видели? Видели? — запрыгал переводчик. — Пуля вот так прошла, прямо около шеи! Дайте еще разок!
— Хватит! — забрал у него карабин Пашка. — Сказано — по разу! У птицы тоже должен быть шанс на жизнь. На! — протянул он карабин мне. — Дерзай!
— Попробую…
— Да чего пробовать, — прошипел мне в спину переводчик. — Тоже не попадёт!
— Попадёт! — отрезал Егорыч. — Обязан попасть!
— Что-то я никогда не слышал, чтобы из карабина по уткам… Дробовик — ладно, но из карабина…
— Прицел на постоянный поставь! — крикнул мне в спину Олег. — И высоко не целься, пониже бери!
— Всё равно слабо! — авторитетно заявил переводчик. — Далеко. Не попадёт.
После таких слов промахиваться было просто нельзя — под сомнение ставились не только мои способности — в присутствии немцев в песок пытались втоптать национальную гордость! И кто! Свой же! Тьфу!
Стоя стрелять я не стал — после всего выпитого уверенной твердости в руках как-то не ощущалось. Я присел на одно колено, упёрся локтем в другое, выбрал “свою” утку и долго-долго вёл её в прорези прицела. И только она замерла на месте, нажал курок. Бедняга, наверное, даже не поняла, что с ней произошло — пуля, прошив её насквозь, подняла фонтанчик воды позади птицы, не успевшей трепыхнуться. Я обернулся со змеиной улыбкой — ну, кто там что каркал?!
Олег торжествующе выбросил вверх сжатый кулак:
— Ага! Что я говорил!
Пристыжённый переводчик спустился к воде. За ним потянулись остальные.
— Хороший выстрел, ничего не скажешь, — без особого энтузиазма подтвердил переводчик.
— Выстрел-то ничего, а как мы её оттуда достанем? — посмотрел на нас Пашка. — Лодку, что ли, сюда тащить? Не дотащим…
— Что, дичь даже не попробуем?! — возмутился Фёдорович. — Чего ж тогда стрелять было?
Лодку тащить не пришлось — Олег, вернувшись к костру, сдвинул с самого большого деревянного щита закуску, доволок его до берега и с шумом и брызгами плюхнул на воду:
— Чем не плот, а?
— Ну и давай, — кивнул на утку Фёдорович. — Вперёд!
— Не, — покачал головой Олег. — Утону. Я большой и тяжелый!
— Давай-давай! Ты больше всех стрелять хотел!
— Так не я ж попал! Фёдорович, что я тебе плохого сделал?! Смерти моей хочешь?!
— Твоей смерти англичанин хочет! Вот уж кто обрадуется, если узнает! Давай!
Олег горестно вздохнул, подтянул болотники, зашёл в воду, покачался на просевшим под ним щите, оглянулся на хохочущих немцев и, отталкиваясь от дна здоровенным бревном, поплыл за добычей…

Процесс приготовления дичи был скорым: с утки целиком, перчаткой, содрали шкуру с перьями, выпотрошили внутренности, сполоснули тушку в воде, обмазали солью, нанизали на какую-то длинную ветку и воткнули этот “шампур” в песок у костра, с подветренной стороны. Минут через пятнадцать птица подрумянилась. В принципе, можно было подержать её над жаром ещё столько же — когда тушку начали разламывать на куски, по рукам сочилась кровь — но, как мы здраво рассудили, на охоте горячее сырым не бывает. Тем более, когда разлитый по кружкам спирт выдыхается…
Под такую закуску разговор плавно перетёк в охотничью плоскость. Немцы, к моему удивлению, оказались совсем не чужды охотничьих страстей — убеждённых “зелёных” среди гостей не оказалось. Они рассказали, как у них в специальных клубах ходят на кабана и на косулю. Егорыч вспомнил, как на Оленьке за ним двое суток охотилась росомаха, которую он по неосторожности пугнул из мелкашки, не предполагая, что она окажется с таким “паскудным характером”. Пашка задрал воротник свитера, показывая, как на него ещё в молодости кинулась орлица с гнезда. Фёдорович начал рассказывать что-то про оленей, про вертолёт, но потом, сообразив, что он давно уже работает в заповеднике, и он всё-таки главный по охране, хмыкнул, выразительно посмотрел на переводчика, и плавно перевёл разговор на то, что охота охоте рознь и что охота ни в коем случае не должна быть браконьерством. Немцы заверили Федоровича, что наш случай меньше всего похож на браконьерство, что это чистый спорт, и банкет продолжился дальше.

Когда мы со смаком разгрызали последние косточки, переводчик, сидящий лицом к озеру, вдруг толкнул меня в плечо:
— Смотри, смотри, утки вернулись!
— Где? — я обернулся к воде. На озеро действительно опустилась ещё одна утка — чуть дальше, чем те, первые.
— Слабо? — поддел он меня
— Чего-о? — возмутился Егорыч. — Чё несёшь?!
— Так ведь далеко!
— Да на раз! — вырвалось у меня. И только потом мелькнула запоздалая мысль: «Ё… Кто за язык тянул? Тьфу!». Но отступать было поздно…
Перехватив ремень карабина, я поплёлся к берегу. Поплёлся без особого желания — надежда, что я вообще в состоянии хоть куда-то прицеливаться, испарилась, как только я поднялся на ноги. Даже с колена ствол карабина водило из стороны в сторону. Я опустился на задницу, упёрся двумя локтями в расставленные колени и из такой раскоряченной позиции пытался прицелиться в птицу. Пытался долго. Даже очень долго: утка, наплававшись и нанырявшись, забила крыльями, разбегаясь по воде. Я оторвал голову от приклада, похлопал глазами и повернулся назад, к костру — всё, мол, улетает наша закуска. И, поворачиваясь, сильнее, чем надо, надавил на курок. Выстрел был настолько внезапным, что я сам чуть не свалился на спину. А у костра зрители вскочила на ноги. Молча. А через секунду закричали — все сразу. И начали тыкать руками в сторону озера. Ничего не понимая, я продолжал смотреть на них — с чего бы такая реакция? А когда глянул через плечо на озеро — замер. На волнах темным пятном покачивалась утка! Попал? С ума сойти! Случайный выстрел сбил её уже на лету! Шанс — один на миллион! Это ж действительно не дробовик — карабин!.. Быстренько сосредоточившись, я сделал суровое лицо и, пытаясь не шататься, подошёл к костру.
— Видели? Вот как русские умеют!.. Стрелять! Не глядя!

Немцы выпали в осадок — такое им вряд ли приходилось видеть! Они восторженно жали мне руку, что-то лопотали, заглядывали в лицо с уважением и какой-то оторопью. Может, им дедушки в своих военных воспоминаниях рассказывали что-то страшное о сибирских снайперах? Ха! Пусть боятся! Главный немец вытянул руку с поднятым большим пальцем, а тот, который носился с фотоаппаратом, опрокинул в себя стопку спирта (водка уже кончилась), поднял у костра консервную банку, водрузил её на свою голову и, строго и сосредоточенно глядя мне прямо в лицо, произнес короткую энергичную речь: „Erstes Mal sieht solchen der Zeiger und fоrchtet nicht, mit ihm das eigene Leben zu betrauen!“ “Первый раз видит такого стрелка и не боится доверить ему свою жизнь!”— сухо пояснил переводчик. Я отрицательно покачал головой — “С оружием не шутят!”, снял с его головы банку, царственным жестом ткнул пальцем в распластанную на воде утку и сказал толстым голосом:
— Плывите за добавкой! — и тяжело, как и подобает знатному охотнику, опустился на бревно у костра, положив карабин на колени.
— Случайно попал, — пробурчал за моей спиной переводчик.
— Случайно? — возмутился Олег. — Случайно так не попадают. Во! — Он дёрнул переводчика к костру, схватил ту же консервную банку и, удерживая вырывающегося переводчика за воротник куртки, припечатал банкой по макушке. Переводчик затряс головой, но его сзади сжал Пашка.
— Сиди! — приказал он. — Мы проверим, случайно он попал или нет.
— Да вы что, обалдели! — заорал переводчик.— Отпустите! Вас же посадят! Отпустите! — уже не кричал, а визжал он.
— Отпус… ик… тите его! — махнул я рукой. — А то он от разрыва сердца умрет… Как… ик… доктор Плейшнер…
— Ничего, — встряхнул, как мешок, переводчика за плечи Олег. — В другой раз подумает, прежде чем гадость какую ляпнуть. Зато будет что вспомнить. Ты, главное, глаза не закрывай.
—“И встретишь смерть лицом к лицу, как и положено бойцу”! — продекламировал Пашка. — Лермонтов, если кто помнит. “Мцыри”. А ты, — повернулся он ко мне, — будешь у нас этим… Тилем… Уленшпигелем! А-а, черт! Я ведь его наизусть учил! Как там было…
“Но в горло он успел воткнуть
И там два раза повернуть своё оружье.
Он завыл, рванулся из последних сил”…
Дальше… ик… — на Пашку тоже напала икота — не помню. Ну, в общем, завалил он того зверя… Так, говоришь, случайно?.. Фёдорыч, как думаешь, попадет, а?
Фёдорович, поперхнувшись от смеха, безуспешно пытался откашляться:
— Кх-кх! В кого!? Кх! В банку или… кх!.. в голову?
И тут завыл переводчик. И рванулся. Рванулся, как барс, разметав в разные стороны Олега и Пашку, в один прыжок перескочил через костёр и спрятался за спины ржущих во весь голос немцев.
— Заберите! Заберите у них ружье! — верещал он. — Нельзя им оружие!..
Немцы чуть не катались по земле от смеха. Фёдорович снова зашёлся в кашле, а Олег и Пашка, зловеще расставив руки, с двух сторон обходили костёр, медленно, с выражением суровой решимости на лицах окружая перепуганного насмерть переводчика.
— Мужики! — откашлявшись наконец, заорал Фёдорович. — Хорош! Вы ж его заикой сделаете! Хватит, вашу мать! Он мне живой нужен, с немцем общаться!
Я демонстративно разрядил карабин, пару раз щёлкнул затвором, подобрал с песка патроны и засунул их в карман куртки:
— Живи!.. Ик… Пока утки не прилетят… И, знаешь… Это не ружьё. Это самозарядный карабин Симонова… Нельзя забрать то, чего нет… Понял?..
— Выделываться не будет, — сплюнул Егорыч. — Стендовик хренов! Что за привычка: сам облажался — и остальных туда же! Давай за уткой! — цыкнул он на переводчика. — Быстро!
Переводчик тенью метнулся к берегу, на плот – лучше утонуть, чем быть застреленным, и, взбивая фонтаны брызг, погрёб к добыче
— Эх, на недельку бы его ко мне, на кордон, — посмотрел ему вслед Олег. — Я бы из него человека сделал! Так что давайте, — подмигнул он немцам. — Прилетайте на тот год. С ним же… Милости просим… Может, ещё и на оленей сходим…

Тикси-дельта Лены, 1992 год.

_________________
БУДЬТЕ ВЕЖЛИВЫ И
СОБЛЮДАЙТЕ ПРАВИЛА ФОРУМА!

Не провоцируйте бездарную перепалку. В критических случаях ведите себя сдержанно, сухо и пишите по существу!
Поберегите эмоции для позитива...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Угадай автора...
СообщениеДобавлено: 14 май 2012 14:55 
Не в сети
*АБОРИГЕН-долгожитель*
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 01 май 2010 14:45
Сообщения: 4584
Откуда: Советская Гавань
Откуда: Дальний Восток
Витя, что-то мне подсказывает, что именно там, в тундрах в этих вы с этим пьяным пуляльщиком снюхались. Такой талант угробили, в чёртовых казёных бумажках! Тьфу, ... :x :x :x

_________________
Алексей


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 9 ] 


Часовой пояс: UTC + 3 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 11


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  


Создано на основе phpBB® Forum Software © phpBB Group
Русская поддержка phpBB
^ Наверх